В царстве великолепного Йимы
Не было ни холода, ни жары,
Ни старости, ни смерти,
Ни созданной дэвами болезни,
Словно пятнадцатилетние ходили
И отец, и сын — каждый из них,
Пока царствовал обладающий хорошими стадами
Йима, сын Вивахванта.
Когда давно, когда я еще был молод, жили еще старики среди нас что еще помнили далекую землю, ту откуда мы пришли. Она была прекрасна, те зеленые долины покинутого Элама, ленивые воды великих рек, величие дворцов царей наших, красоту храмов. Как много дал бы я чтобы побывать там, я закрываю глаза и вижу как я еще совсем юн и отец рассказывает мне о прекрасном Пасаргаде, городе где он родился. Потом мы идем с ним морскому берегу, тяжелые пены волн щекочут мне ноги и почти сбивают с ног, ведь еще совсем мал. Отец приносит Дарующей Благодатной Анахите Царице вод  и трав наши скудные жертвы, ведь тогда у нас совсем ничего не было и благодарили всех Богов и Ахуру за каждую лепешку. Я открываю глаза, как это было давно...
Старые люди рассказывают о долгих и опасных скитаниях, дивных странах,  в существование которых даже невозможно поверить, о великих опасностях поджидавших в пути. Какими глазами мы слушали наших отцов, после тяжелого дня в поле, когда они натруженные и обгоревшие садились возле большого костра, матери наши омывали их , а мы замирали боясь шелохнуться и вспугнуть момент начала волшебной сказки. Ибо по другому нам не как не могло казаться разве не были мы здесь, разве может быть что то еще кроме этого палящего Солнца,  синих вод  уходящих вдаль далеко-далеко до рези в глазах, ручья что весело бежит по камням  совсем рядом если бежать веселым детским бегом на перегонки с задирой Вишамой сыном горшечника и совсем не близко возвращаясь с кувшином доверху наполненным ледяной водой ручья,  осторожно ступая боясь разбрызгать  и  ведь студеные капли так больно на загорелую распаленную кожу. Был еще сумрачный лес, тенями которого мы пугали самых маленьких. Возмужав я понял что это не сказки, умерла мать, отец взял еще одну жену из тех людей что прокалывают себе губы, а меня послал в услужение к старцу что жил на горе, что высилась над нашим селением. Юными мы пугали друг друга страшными сказками об отшельнике что живет в пещере, помню как дразнили сына рыбака Бессама самого темнокожего Хавуза Девять пальцев, палец ему откусила один раз в море большая рыба, подговаривая  его сходить к отшельнику чтобы он исполнил желание и вернул палец, ведь старшие шептались что он очень могучий маг и другого пожалуй нет на всем острове…  Отцы наши состарились их стало становиться все меньше, я жил у премудрого Фравашты , носил воду, собирал ветки для очага, варил похлебку из того что приносили соседи. Он научил меня всему что я знаю…..
Спросил Ахура-Мазду
Спитама-Заратуштра:
"Скажи мне. Дух Святейший,
Создатель жизни плотской,
Что из Святого Слова
И самое могучее,
И самое победное,
И наиблагодатное,
Что действенней всего?
Я стар, уже давно нет моего учителя, давно умерли все кто мог поведать о славных делах предков о том как они, слава Ахуре Премудрому и Митре Солнцеликому прошли через пустоту, избежав плена Ангри Манью и коварства дэвов вышли на эту землю. Поведаю о мудрости предков, деяниях живших…
Слава Ахуре Мазде!
Слава Амеша Спэнта!
Слава Луне, сохраняющей семя Быка!
Слава ей, когда ее видно,
Слава ей, когда ее видим!
Вот идет сгибаясь под тяжестью вязанки мой ученик юный Фарзанг он так же глуп, как и я когда когда-то, хотя иногда мне кажется что мы были лучше, что в нас еще горел свет далеких садов оставшихся за границей сущего и Армизда был благосклоннее к нам. Но ничего когда- нибудь я передам ему свой посох и совершит надо мной положенные почести, надеюсь ему хватит мудрости и будут благосклонны Ахура Премудрый, Митра Сияющий, Хумбан Владыка дождя и гроз, Анахита Дарующая и Берущая, небесные супруги Белл и Дайна-маздаяниш, луноликая Нейт Премудрая, Амон Возрождающий, Сунмат Воитель и Адад Наставляющий.   Он продолжит мои списки и не покривит душой в слове Истины….
И только лишь свет от Луны по весне пригревать начинает,
Тут же растений златых из земли появляются стебли!
Новая, полная ль будет Луна, иль Луна-Вишаптатха -
Новую мы почитаем Луну, Аше верного стража Истины;
Полную мы почитаем Луну, Аше верного стража Истины;
И Вишаптатху мы чтим, Аше верного стража Истины.

Первое слово Мира, молитва и прошение. О Ахуна Вайрья! О Спитама Заратуштра, святая Ахуна Вайрья! Вначале была вечность — зерван акарана, в котором были Ахура Мазда и Ангро Майныо. Их разделяла Пустота. Ахура Мазда пребывал наверху, над Пустотой, озаренный Бесконечным непостижимым Светом Анагранам Раучама — Светом мудрости, благости, всеведения и добра. Ангро Майныо же находился в глубинах Тьмы, в преисподней, один. Он ничего не знал о существовании Ахура Мазды. Тот же знал о Духе Зла, он создал духовную сущность всего Божественный Свет, он изгнал Ангро Манью  сотворил мир на месте былой пустоты. Вторым творением Ахура Мазды была вода; третьим — Земля.
Семеро единодумных,
Семеро единовластных,
Имеющих мысль и слово,
И дело одно и то же,
И одного родителя
И одного повелителя —
Ахура Мазду Творца.

Четвертым творением Божьим были растения, пятым создал он Первозданного Быка, а шестым — первого человека.
Первым человеком  был сотворенный Добрым Духом Ахурой был Гайа Мартан(прим.Гайомарт «Жизнь Смертная»), ровно тридцать лет прожил он и был погублен Злым Духом Ангро-Манью, завершилась эра творения, наступила эра смешения добра и зла. Но перед смертью обронил на лоно земли свое семя, из которого вырос куст о двух стеблях, слитых между собою. В этом общем теле жили, однако, две души. А потому и тела их вскоре разъединились и превратились в человеческие: это были Машйа и Машйои, мужчина и женщина, первая супружеская пара. Глупыми и наивными были эти люди и наущаемые Злым Духом делали поступки неугодные Ахуре, подобно нечистым животным они съели свое собственное дитя. Нет им прощения в сущем мире человек помни об этом, нет большего греха перед Хвареной и ждать им во Тьме до последнего дня Битвы Добра и Зла, Фрашокерети.
Помни об этом человек, ибо многие среди нас искушаем сим греховным и объясняют это тем что многие населяющие нас еще в грехе том, что не видят почему нельзя вкушать плоть подобных суть пребывающие во тьме Отца Лжи Ахримана, к ним относятся те кто живет на островах под началом звезды Сатаваэса(прим. на юге), они разрисовывают тела свои прокалывают лица свои и части тела, не имеют твердых обычаев, и почитают есть тела врагов своих, считая что приобретают их силу.  Они дики и невежественны, что прощает их, ибо они искренне тянутся к свету истины Спента Майнью, мы берем дев их, и даем им жить рядом с нами.
Но бойтесь, ибо, что прощается невежественным, не дано потомкам Йимы Великолепного вышедшим из земель прародителей Арья Вэджа. Был среди тех кто покинул Землю Царей, искушаемые слугами лжи Джурджа царя Искандера называющие себя эллинами что жили под звездой Ватардой(прим. на западе) не даром она хранит ворота Ада, был святой старец имени Хаечпадасп муж сей был добр с ближними, утешал слабых, укреплял пошатнувшихся в вере отцов в долгом пути. И вот когда многие дни люди уже много дней не видели земли качаемые среди исполинских волн, твореньях злых дэвов, порождений Айшмы, Шары и Нахатьи, что почти каждый год опустошают дома и посевы наши. Много дней и лун несло их среди волн пустоты иссушаемых палящим солнцем, когда начали умирать самые слабые телом и духом среди них. И наущаемые Тарви и Заири (прим. Голод и Жажда) они помыслили что можно позволить себе отведать тела их. Тогда Великий Хаечпадасп воскрикнул громовым голосом и воззвал  к Ахуне и Спитаме, пропел молитву Ахуна Варья, дав себя есть свою плоть и пить кровь свою, устыдились окружавшие его и отступили…

Когда он народился,
Пока он возрастал,
Возрадовались Воды
И выросли Растенья...

Однако родили они еще семь пар детей и среди них пару Сиамака и Нашаку, они же родили Фравака и Фравакиен. Их сын Хаошьянгх стал первым земным властителем, первым царем, Парадата (прим.“Поставленных впереди”), Хаошьянгх первым установил законы для людей. Людям были даны три великих огнесвященное триединое пламя Атара, от которого возжены огни всех святых алтарей. Его наследник Тахма-Урупи. Тахма-Урупи отличался праведностью и добродетелью почитал Творца- Благого Ахуру, благодатную Хванирату(прим. мир) и других Богов. Так же он научил людей пасти скот, прясть и ткать. Он был могучим воином, однажды он вызвал на бой приспешников Тьмы дэвов и друджвантов – духов Лжи, рассеяв их. Он победил  Ангро-Манью, обратил в черного скакуна и оседлал, покорно тот возил Тахма-Урупи по Хванирате, не брыкался, не вставал на дыбы и не бил землю копытами, — только в бессильной злобе грыз удила да временами жалобно выл, умоляя дать ему свободу. Ангро Майнью, пытаясь умилостивить наездника, выдал ему великую тайну — тайну письма, научив Тахма-Урупи писать на семи языках. Знание это царь передал людям, но Духа Зла не отпустил. Но болтливость супруги погубила его Дух Зла узнал что Могучий боится высоты и потому поднялся на самую высокую гору Албурз и сбросил его оттуда.
Наступило царство блистательного Йимы, золотое время, люди не знали ни болезни и ни горя, ни забот, ни страданий. И правил он шестьсот лет и шесть месяцев…
И были в царстве Йимы
Равно неистощимы
И пища, и питье,
Бессмертны скот и люди,
Не вянули растенья,
Не иссякали воды;
И не было в том царстве
Ни холода, ни зноя,
Ни старости, ни смерти,
Ни зависти зловредной.
Ученик, несмышленый Фарзанг, спрашивает меня: Учитель а что ждет меднокожих, тех людей что живут в долине Дайити, что светлым потоком бежит в дне пути меж зеленых холмов. Ведь они не чтят отца нашего Благого Армазда, что уготовано им и не есть ли это служение Отцу Лжи Джуржу. Они чтят своих богов Отца своего Амона и божественную Нейт Луноликую, Цари Наши приносили жертвы богам их, нет зазорного любому верующему принести жертвы и попросить помощи у богов их. Кроме того приходят они прикоснуться и к нашей мудрости. Разве не живут девы наши в их селении, разве не справляются свадьбы и посылаем мы подарки друг, другу.  Разве ты не помнишь как приходил ко мне в прошлую полную Маху(прим.Луна) многомудрый Менахатон, как мы беседовали с ним, возносили хвалебные молитвы и искали расположения звезд. В ту ночь ты искал любви прекрасной Хенни, дочери скорняка-кемита, вот что тебя тревожит нет ли в ней греха. Даже если они не знают благословления Спента Майнью (прим. Святой Дух) и Семерых Бесмертных, но у них та же душа-фраваши и пред ними не закрыты ворота Дома Хвалы Ахура Мазды(прим. рай), все в руках человека….
Как наилучший Господь,
Как наилучший Глава,
Давший по Истине дело
Мазде благое и власть,
Убогих поставив пасти.
Святым Духом и Доброй Мыслью
По Истине и делами и речами
Ему дадут Целостность и Бессмертие.
Мудрый властью — Благочестием Господин.
Арьяна Веджу родина наша укрытая Благим Вара, колыбель человеческая, горя и бед незнающая, забыл Йима, Царь в гордыни, кому обязан сим, доброму Ахуре что Хварну обнимает всем Светом своим, и в мире воцарилось Зло. Брат единокровный подлый Спитьюра и трехглавый змей Аджи Дахака, убили его разрезав на части и выкинув свиньям. Душа же Йимы, в темнице вечной ночи обретается, там и ждет Суда Последнего, но прощена будет, так как много доброго он сделал людям…
Обычай правдивых и чистых исчез
Везде победил омерзительный бес...
Насилья и злобы настала пора,
Лишь втайне чуть слышался голос добра.
Слава Благому! родился Траетаон, вместе с побратимом свои могучим кузнецом Кавой, что покровительствует всем умелым, сокрушен доблестью подлый змей Дахака, от сына его Арья пошел род славнейших хвала тебе, Спитама Заратуштра, что изрек едва из лона выйдя:
Как наилучший Господь,
Как наилучший Глава,
Давший по Истине дело
Мазде благое и власть,
Убогих поставив пасти...

Царство Хварно Кавиев, царство семени достойнейших Ахеменов... Могучие Куруши, славнейшие Даришти(подумал что не стоит перечислять всех). Царство их на всю Хванирату(прим. ойкумена), упираясь в края каршвары(прим. условные границы частей света), страны Арбела, Асагарта, Варки, Гайдара, Зранка, Дрангиана, Мака, Маргу, Нисайа, Пишияувода, Сака, Сатагу, Спор-да, и Харайва(прим. Эллада),и Яуна(прим. Иония) и Харахвати.
Жил в те времена царь в земле Харайва, царь по имени Искандер, известен он был всем своей силой и воинским умением, прослышав о богатстве государя царей Даришти, пошел он на него войной. И победил его, взяв в жены дочерей его, покорил все земли его, дойдя от края до края, неисчислимые богатства лежали у ног его, народы покорялись одному виду, ибо был он сыном богов. Был при нем муж именем Неарх, почитаем был любомудрием и ученостью, был любим царем своим и сидел у ног его. Царь поставил начальником над всеми кораблями своими, со всеми людьми, народами, скотом и богатствами. Не было равного ему мудреца на всей земле, ибо побывал он во всех известных странах и все ученные книги были ему известны, так что люди приходили к ниму за советом и рассуждением. Возжелал сей муж, открыть то что ведомо до того было лишь богам, пройти за край мира, узнать и покорить страны неведомые. Посему собрал он людей всех каких возжелали пойти с ним, все суда и всем что владел и вышел в море Шахи-бун, называемое людьми страны Харайва, что зовут себя эллинами Эрифрейским(прим. Индийский Океан), вместе с ним и народ наш…
Путь был подобен тому народу что ходил по пустыне сорок лет во главе с пророком своим, терзаемый солнцем, жаждою и болезнями, укрепляемые только молитвой терпением. Яркоокий Митра Хвархшайта(прим. Солнце)  стало совершать путь свой сначала над головами их, а затем и за спиной, Мех-и-Гах(прим. Полярная звезда, букв. «Гвоздь посреди неба») перестал указывать нам. Защитник наш и хранитель златокудрый Тиштр-Яшт(прим. Сириус), отвернулся не в силах помочь нам. Многие были в отчаянии, провалились казалось через саму каршвару(прим. предел, край света) в саму преисподнюю в страну девов. Часто приставали они к берегу чтобы напиться воды от источников и отдохнуть от пути, и при виде народов их населяющих и правду казалиь они порождениями демонов, одни чернее ночи другие малы как дети, пребываеющие в дикости. Также рассказывают видели лошадей что невозможно укротить, некоторые из них покрыты полосками, а другие с шеей что достает до любого высокого дерева, также диких ослов у которых растет один чудодейственный рог, рассказывают будто если его истолочь то порошек дает исцеление от всех болезней и продлевает жизнь. Подолгу они останавливались на разных местах продолжая свой путь, видели сказочную земли, ужасные пустыни, где камни подобные слезе или воде горного источника, лежат подобно простым камням, и островам населенным как говорят ужасными чудовищами, берегами испарения которых убивают все живое. Наконец увидели он что свет благословляющий Тиштрии вернулся к ним, и другие звезды заняли свои обычные места, Митра восстановил свой бег по небосводу. Укрепило это надежды дрожащих и веру праведных в скором избавлении от тягот пути. Узнав об этом Отец зла Ахриман, в злобе своей проникся завистью и наслал на корабли ужасную бурю, потеряли они землю, и погибель пришла к ним, однако Сиящий видел это и не дал свершиться злодейству…
Звезде блестящей Тиштрии
Помолимся счастливой.
Что создана Ахурой
Главой и надзирателем
Быть для всех прочих звезд.
Как людям — Заратуштра...
Милостью Ахуры Всеблагого и богов, убереглись мы и были перенесены через порог каршвары в другой край света за пределы Хванираты. Пристали они к берегу после 30 дней пути, берег тот был пустынен, дикие люди, леса и болота. И провели здесь много месяцев, охотой в лесах добывая пропитание и чистили лес под посевы, но тут напала болезнь на них, от гадов ядовитых и гнилой земли, начали спорить и ополчаться на друга. Рассорившись меж собой, отплыли от берегов сих, род наш пристал к этому берегу, избрав его землей своей и потому нарекая ее Дахаей
Арта — Правда! За дела
дай мне щедрый, Воху-Маны дар!
Мать Армайти, укрепи меня
и вождя Виштаспу утверди!
Мазда, помоги певцу
сделать всех послушными тебе!

Прозрачные струи весело сбегали по уступам фонтана, такого  же какой он видел на вилле дяди Ореста, они с отцом приезжали к нему в гости. Маленький Фавн, плясал на небольшом камне, умудряясь играть сразу на двух свирелях, что издавали веселое журчание, смеясь двумя струйками падая к копытцам лесного проказника. Вода собиралась вокруг камня в небольшой водоем. Он подходил к водоему, глядел в пляшущее изображение, маленькими детскими ладонями собирал полную горсть и разбрызгивал, обливаясь сам и окружающих. Деметрий тяжело перекатился на другой бок, наваждение пропало, однако детский смех и журчание его в покое не оставили. Это трещали доски палубного настила и скрипели снасти, но он уже перестал отличать реальность  от бреда. Эта музыка начала сводить его с ума, со стоном он попытался закрыть уши руками, вместо стона губы издали едва слышный хрип. Как ни странно, его все равно кто то услышал, сквозь мутную пелену сознания он уловил какое то движение в метрах шести от себя. Он попытался собрать остаток сил, он не помнил кто бы это мог быть, с тех пор как были выпиты последние запасы жидкости на борту, перевозимые амфоры с вином, сознание возвращалось к нему лишь урывками. Сначала от алкогольного тумана, потом от иссушающих палящих лучей солнца. Он помнил, как вчера на закате, а может позавчера или вечность тому назад, чьи то скрюченные пальцы пытались дотянуться до его горла. Мысли с трудом перекатывались в его голове, подобно гальке на морском берегу, видимо ему пытались перегрызть горло, тогда ему хватило сил оттолкнуть  беспамятного человека, а у того не хватило сил повторить попытку. В следующую серию возвращения сознания ничего подающего признаки жизни вокруг себя он не увидел. И на этот раз тревога была лишней, размытая тень ползла подобно гусенице, перемещаясь по палубе, видимо пытаясь скрыться от прямых лучей солнца. Почему то захотелось рассмеяться, судорога свела тело, нестерпимо заболели глаза, резь в желудке, пройдя по хребту, выгнула его дугой. За секунду до потери сознания его слух уловил, помимо журчания и смеха еще один, явно посторонний звук. Чайка, привлеченная движением на плавучем деревянном острове, уселась на мачту и издала крик, увидев что ей ничего не угрожает она переместилась на палубу к ногам провалившегося в забытье человека. Повертев головой, по каким то своим критериям отбраковала его, направившись к лежащему неподалеку трупу. 
Кто то смочил ему губы. Деметрий приоткрыл веки, над ним склонился очень загорелый в одной набедренной повязке бородатый человек. Заметив, что тот пришел в себя, он дружелюбно улыбнулся и попытался напоить лежащего. Мужчина ткнул себя в грудь и сказал: Хосров, - и затем требовательно посмотрел на него. Деметрий попытался ответить, напряжение не увенчалось успехом, он снова потерял сознание.
***
Поссорились как то сосед с соседом. Поссорились как водится из-за бабы. Пришел трудяга-дехканин с поля домой, а там жена с молодым соседом. Ну что ж, обычное дело, ведь если муж молод, силен и недурен собой, то что еще надо женщине. И будут бегать по дому и помогать дехканину в поле смышленые и крепкие сыновья, а дочек-красавиц можно получить хороший выкуп, и все бы хвалили бы их и нахваливали, ну подумаешь что слегка на соседа смахивают.
Однако тут уж так вышло, да и перед другими соседями неудобно.
Поединок! – солидно, тщательно обдумав сказанное и взвесив все сделанное и несделанное, сказал старший.
Поединок! – слегка побледнев, поспешно подтвердил молодой, так как ему покуда нечего было обдумывать и взвешивать.
Пошли они конечно к правителю. Ведь не может же крестьянин убить крестьянина, к тому же и односельчанина. Мертвому то конечно уже все равно, а убийце? Это надо будет какой штраф заплатить, по миру пойдешь, да и потом, какая же это жизнь, как в глаза людям смотреть?  Нет, конечно надо идти к правителю, иначе на что еще начальник положен, не мы придумали, не нам менять. Часть урожая ему же даем? Даем, - вот пусть тоже поработает. К тому же, ну разберутся по свойски, так ведь обязательно найдется какой поганец, мстить затеет, вообще хлопот не оберешься. Ведь не даром говорят, слепая длань правосудия, и никому не обидно, так как все таки любая власть она откуда то свыше, ну а если что не так, то ведь можно и петуха пустить…
Встают два соседа, молодой и в годах перед правителем, одевает он старый, уже местами потраченный стеганный доспех, шлем уж там какой есть, берет в руки старый меч, Боги знают каких времен, но тщательно оберегаемый, иначе чем отличается благородный от простолюдина? Стоят перед правителем пришедшие на судилище, смотрит на них тяжелым начальственным взглядом, и как у них так получается не пойму, кажись саму душу выворачивает, вот-вот покаешься и вернешь недоимку до зернышка и во всех грехах признаешься. Кто не сдюжит, сморгнет, али дрогнет,  значит грех за душой, значит поделом…
Вот ты меня спросишь: так кому же голову то с плеч сняли? Вот честно не помню, память уже не та, а ты бы кого? Так чтобы и истину соблюсти и об общественном, то есть своем, интересе подумать?
- Хосрой, сын Лжи! Где тебя дэвы носят?! Ты лежи пока, рано тебе, а вот этому пострелу самая наука…
***
Утром пришел Бахрам, сегодня он остановился на ночлег в доме старосты под горой. Воины быстро разбрелись по поселку, у многих здесь были сродственники. Шел месяц Дрнабазин, требовалось собрать с дехкан подати, Бахрам также хотел взять пару новобранцев. Старый Партан угощая дорогого гостя, в уме перебирал кого бы ему сплавить от себя подальше, из молодых да буйных, чтоб хлопот поменьше. Увальня Малика надо точно отдать, от него точно никакого толку никто никогда не видел, и не будет. Отдам Шапура, думал Партан,  не надо дочери на него заглядывать, пусть Зарра хоть на коленях стоит, не отступлю, сам знаю что ей лучше…
Поднимаясь по извилистой тропинке среди зарослей на гору, Бахрам улыбался замыслам старого интригана. Кому как не ему знать обо всем что ходит и чем дышит все живое в бехистунской долине. Конечно Шапур пойдет к нему, в лепешку парень расшибется, но придет назад в село с подарками, а Партан никуда не денется - дочка же. Стоял месяц огня(23 ноября – 22 декабря), не самое жаркое время, еще было по утреннему свежо, он был гол по пояс, разделся бы о догола, но не дело человеку в положении ходить без штанов. Высвистывая детскую пастушью песенку и сбивая ветки с тропы, он поднялся на почти вершину, здесь была пещера отшельника и большая площадка перед ней.
Да какой он отшельник, подумал Бахрам, выйдя на поляну, несмотря на раннее утро здесь уже собрались сельские дети. Дастур(учитель) уже почти заканчивал утренний урок, они собрались вокруг него стайкой человек пятнадцать и нестройно повторяли за ним:
- …из школы, идите прямой дорогой, не бейте и не обижайте собаку, птицу и скот. Когда вам встретиться хороший знакомый, должным образом приветствуйте его и вежливо поклонитесь. Когда приходите домой, в почтительной позе, послушно, предстаньте перед отцом и матерью…*
Бахрам присел в тени могучего дерева на краю поляны, решив терпеливо дождаться окончания учения, возня учителя с детьми наконец то закончилась. Подходя старик воздел руки к небу:
- О, дорогой Бахрам, мальчик мой, почтенный Фируз должен благодарить Бога за то, что имеет такой сына!
Говоря эти слова, он подошел и присел рядом в тени, на заботливо расстеленной здесь подбежавшим мальчиком циновке.
-Спасибо, Учитель, - Бахрам в ответ почтительно склонил голову.
Они немного помолчали, мальчик, бывший младшим учеником, принес кувшин чистой воды, и фрукты. Старик пил жадными глотками, воин вежливо отказался.
- Так что привело тебя ко мне?
- Я хочу забрать йона(грек, чужак в широком смысле).
- Он еще слаб, ему тяжело будет ходить, зачем он тебе?
- Мне интересен его корабль…
- Да, корабль, большой корабль, много интересных вещей, много железа, - старик подозвал к себе юного ученика, - Кай, мальчик мой, позови сюда чужака.
Деметрий уже мог потихоньку ходить, подойдя, он почтительно поклонился сидящим людям и присел на траву напротив них.
- Он понимает, то что мы говорим? – Воин с интересом разглядывал чужеземца, при звуках речи он заметно напрягся, было видно что уроки старого учителя приносят свои плоды.
- Да, - дастур ответил за него, - потихоньку разбирает слова, однако какое наслаждение разговаривать на родном ему наречии, искусство казалось бы давно потерянное…
- Сегодня апама(десятое), я хочу обойти еще три окрестных селения, к второй датуше(пятнадцатое) надеюсь вернуться.
- Хорошо, пусть будет так…
***
Деметрию становилось с каждым днем все лучше. Все, что было с ним на дрейфующем корабле, если не забылось то подернулось некоей дымкой, в которой он не смог бы сказать, что было реальностью, а что просто больным бредом. Человеку свойственно быстро забывать тяжелые моменты жизни, собственные несчастья. Он уже не знал, как так случилось что выйдя в месяц боэдромион(кон. сентября - нач. октября) из гавани Бурдигалы(Бордо) с намерением прийти в Тингис(Танжер) он оказался здесь. Он не помнил как погиб его отец, владелец судна, кроме него еще выжил Гармал, громила пуниец из Цезареи, он довольно быстро оклемался, и где он сейчас торговец не знал. Впрочем, судьба Гармала интересовала Деметрия в последнюю очередь, все его внимание было сосредоточено на необычном собеседнике, давшем ему кров и пищу. Он не мог поверить не только в чудесное спасение, но и в то как к нему относятся, ведь не понаслышке знал что бывает с теми несчастными что попали во власть берегового права**.
Окружавшие этого человека люди называли его Дастуром, что на их языке означало Учитель, а сам Деметрий называл его про себя не иначе как наставником. Он не переставая удивлялся каким почтением и вниманием был окружен этот старик, как он возился с детьми, его аскетизм и широкие познания напоминали ему знаменитых философов древности. Сам Деметрий, не являясь римским жителем, считал себя достаточно образованным человеком, хербедом на их языке. Он слушал известные трагедии Софокла и Эврипида, читал труды Платона и Зенона, был знаком и с новыми софистами. Однако как потомок выходцев из Кротона, он считал себя, не много не мало, как пифагорейцем. Слабо разбираясь хитросплетении философии, он искренне полагал что настоящий италийский или сицилийский грек, и тем более кротонец, должен быть последователем Пифагора***.
Совместные беседы порой занимали большую часть времени. Старику нравилось спорить, иронично рассеивать построения юноши, нахватавшегося бессистемных знаний, узнавать новое, Деметрий же уклонялся от тягостных дум об отце и своей дальнейшей судьбе. Учитель с радостью принял в дар бывшие у Деметрия на корабле списки, конечно «Золотые вирши», также у него были «Начала» Евклида, и недавнее приобретение, доставшиеся отцу за очень большие деньги - «О природе вещей». С энтузиазмом он воспринял идею возможности использования обработанных шкур свиней и козлят для письма, он сразу же захотел переписать на него всю свою коллекцию ненадежных глиняных табличек.
Вечером они сидели у входа в пещеру, площадка опустела, солнце садилось в воды на западе, протягивая к ним нагретые за день красные горячие руки. Хосрой опять куда то подевался, наверно убежал в деревню. Кай, молчаливый подросток, лишившийся в младенчестве родителей в особенно жестокою тропическую бурю, возился из костерка. Учитель и Деметрий закончили очередной диспут, старик ловко, пряча ироничную улыбку, снова, совершенно по-сократовски( этот способ также называют майевтическим/родовспомогательным), ненавязчиво подвел юношу к правильному выводу в беседе, говорили о любопытной концепции Анаксагора о мировом уме.
- Учитель, что со мной будет?
- Ничего, - одними глазами улыбнулся Учитель, - Бахраму интересен твой корабль, покажешь, ответишь на вопросы. Слушай его, он хороший человек.
***
По тропинке поднимался человек. Он был стар, возможно даже старше учителя, впечатление усиливала большая седая борода до пояса, белая туника до пят, и большой узловатый посох. Деметрий только сейчас оценил насколько непритязателен, по сравнению с незнакомцем, был учитель. Он не носил ничего кроме набедренной повязки, а борода, заплетенная в косички, была не больше чем у любого жителя деревни. Увидев незнакомца, дастур быстро отпустил детей в сопровождении Хосроя в деревню, а Кай и Деметрий пошли по склону горы к берегу, проверять ловушки для моллюсков. Удивительное существо, говорит учитель, ведь знает, наверное, что спущенный на дно кувшин не убежище, а ловушка, даже когда поднимаешь его наверх не вылезает оттуда, бери его и все.
Незнакомец меж тем, проигнорировав пробежавших мимо него стайки детей, подошел под сень дерева, и в ответ на приглашающий жест сел и с наслаждением вытянул ноги, уставшие от тяжелого уже для человека в годах, подъема. Видно было также что преодолел он не малый путь, и лет ему было если не больше, то и не меньше, чем у хозяина
- Здравствуй, - просто сказал учитель, - рад тебя видеть.
- И рад тебя видеть достопочтенный, вижу у тебя большая семья, как здоровье твое, жена, хватает ли еще сил?
Оба улыбнулись друг другу
- Да не жалуюсь, что же касается жены то рад,что избавлен от такого хозяина!****- оба рассмеялись.
Незнакомец выпил воды из кувшина, не отказался и от предложенных фиников и лепешки.
- Слышал что к тебе попали йоны, на большом корабле, что потерпел кораблекрушение. Ну и как они, так же хороши как… стиснувши дрот возле дрота, щит у щита непрерывно; щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком. Тесно смыкались, касались светлыми бляхами шлемы. Зыблясь на воинах: так аргивяне стояли….(Илиада, XIII)
Декламировать они закончили уже вместе.
- К сожалению не пришлось мне увидеть ничего столь великого. Лишь два жалких оборванца уцелели на утлом суденышке, что едва уткнувшись в берег развалилось от удара стихий. А люди эти чуть не лишились разума от нечеловеческого пути, выпавшего им.
Старец же в ответ решил промолчать, сверкнув молниями в глубине глаз.
- Ну а у тебя какие радостные вести?
- Труды, труды… - Старец демонстративно стушевался, - стадо нуждается в наставлении и утешении, если бы я был столь смел в молитвах, чтоб упросить подобно немногим остановить бег светила…(намек на Иисуса Навина)
- Ну, к сожалению, Митра не привык прислушиваться к чьим либо советам, - усмехнулся Учитель.
- Как знать, как знать. Праведникам покоряется многое, - задумчиво, будто сам себе, поведал Старец.
- Кто же тогда праведник, кому даровано сие в глазах Творца? – тщательно скрывая гнев, притворился растерянным Учитель, - ведь сказано, Он посылает два пути, один – добра, другой -  зла. Пойдешь путем добра – Он благословит тебя, пойдешь путем зла, Он поразит тебя….(Два Пути, 4Q 473)
- Все в руках Его, одному ведомо, - остановил его Старец.
Они надолго замолчали, обоим от волнения было тяжело дышать, почему когда достигаешь к закату жизни подлинной мудрости, уже начинает не хватать сил донести ее другим многим. Ведь для этого подчас одного слова недостаточно, нужна сила, которая уже однако покинула члены. А если же силе, то молод, есть средства, но нет подлинной цели их применения.
По видимому мысли обоих текли в схожем направлении. Старец тяжело встал, опираясь на посох и посмотрел на Учителя сверху вниз. Руки непроизвольно перехватили посох удобнее, костяшки пальцев побелели от напряжения. Учитель не поднял на него глаз...
С тропинки от берега, раздались голоса возвращающихся  ребят, с добычей взятой у моря. Старец, скинул оцепенение, облизнул пересохшие губы, снова заговорил.
- Праведник умирает, и никто не принимает этого близко к сердцу; мужи восхищаются и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла(Исайя, 57, 1),- он повернул и тяжело пошел прочь не прощаясь.
- Как знать… всякому своя спесь*****, - сказал ему вслед Учитель, за это время он так и не сдвинулся с места.
***
Бахрам вернулся как и было условлено. Оставив людей в селении, прямо в походном облачении пошел на гору. Там было как обычно оживленно, селяне привыкли оставлять малышей, еще неспособных к помощи по хозяйству, на попечение дастура и его воспитанников. Воин сел на тоже самое место, где и в прошлый раз, он утомился с дороги, на душе стояло нехорошее предчувствие. Появился Кай, поклонившись, молча подал воды, однако старик продолжал возиться с детьми, не обращая на него ровно никакого внимания. У Бахрама, против воли, начало накапливаться раздражение. Наконец старый дастур оставил урок на попечение подошедшего Деметрия и присел рядом с Бахрамом. Оба молчали, все нужное уже было сказано пять дней назад. От стайки детей отделился один карапуз и неспеша, переваливаясь на ножках, подошел прямо в обхватившие его руки старика.
- Ты знаешь кто приходил ко мне, так ведь? – посмотрел в глаза Воина.
- Да, - Бахрам отвел взгляд и уставился на ребенка, тот сосредоточенно, насупившись, выбивал палочкой пыль у ног мужчин, воюя с одному ему видными букашками.
- Это нужно сделать, - старик не сводил с него взгляда, Бахрам же не мог себя заставить отвести взгляд от ребенка, моргнул, не помогло.
- Тогда, под Науруз(22 марта), в святой день Хаурвата(20 марта, день предков, исцеления, милосердия)… жителей Шехифа,… набился полный сарай, подперли, солома, - Бахрам снова сморгнул, - дети плакали… запах…
- Ну, на то и дети, чтобы плакать, - старик снова придержал на коленях мальчугана, тот обиженно засопел, не в силах дотянуться палочкой до земли.
Бахрам наконец перевел взгляд, старик не смотрел на него, он возился с ребенком. Старческие, иссушенные солнцем глубокие морщины, уголок губ изогнут в улыбке, смеющиеся глаза выдают собравшиеся в узел морщины, узловатые, почти крестьянские руки…
- Если человек имеет прекрасное плодовое дерево, что проросло корнями в землю, а ветви в небо, что дает прекрасные плоды, разве не будет человек, отсекать плохие ветки и ровнять крону их, желая сделать сад свой лучше?******
- Да, Учитель, - минутная слабость воина отступила. К ним приблизился Деметрий.
- Пойдешь с ним, - сказал в ответ на приветственный поклон обоим, дастур, - не забывай уж меня старика…
***
Солнце опять садилось в багровые воды на Западе, но старик молился, устремив свой взгляд не туда, взор его был обращен на звезды на Востоке. В небе тревожно  мерцал путеводный спаситель Тиштра(Сириус)
* ХВЕШКАРИХ-И РЕДАГАН (Обязанности детей)
** Береговое право, одно из самых древних положений древнего права почти всех народов, просуществовало практически до 18 века. Любое движимое и недвижимое имущество, а также люди, выброшенные на берег, автоматически стаоновяться полной собственностью жителей побережья или владетеля побережья, такая пассивная форма пиратства была совершенно законна в античном мире. Как это сочеталось с римским правом готов подискутировать
*** Уроженцами Кротона был такой видный философ-пифагореец как Филолай. Вообще позиции пифагорейцев в Великой Греции были необычайно сильны.
**** Анекдот, описанный Платоном из жизни Софокла. Государство, I, 329 bc.
***** сентенция Платона об излишней, показной аскезе некоторых товарищей по цеху, передается Диогеном Лаэртским(VI, 2, 26)
******вольное переложение мной Притчи об Обильном Дереве(4Q 302a)