II
…Не успел… Это война была не удачной для Кхшаты. С юга эльпидийцы брали крепость за крепостью. Вот уже в из руках два города, захваченный прадедом Спитамой и дедом Кавадом в прошлой войне, вот уже и под Задракартой и Зереджем стоят их войска. Казалось бы, вот судьба улыбнулась шаху Пакору. Лаэрт, сын шаха Алпи Дэе был убит в бою, Задракарта отбита. Но не долго улыбался Митра – Готарз ударил с севера. Пока войска Пакора были связаны на юге, он разобрался с северными варварами, что наседали над Кхшатрой и пошел на брата. Йездигерд все чаще слышал разговоры, что его отец потерял благословение Митры.
Потом же случилось страшное. В поместье под столицей, куда отвезли Йездигерда с Дариушем, ворвались пахлаваны. Перебили охрану, схватили царевичей, скрутили им руки-ноги, закинули на лошадей и куда-то потащили. Из разговоров стало понятно, что царевичей везут к шаху Алпи Дэе и, что самое ужасное, шах Пакор убит, причем своими вельможами.
Апи дэвы оказались никакими не дэвами, обычными людьми, разве что говорили на непонятном языке и их одежды и доспехи отличались от кхшартских. Мальчишек кинули в шатер и велели кланиться в ноги какому-то молодому воину в красном плаще, расшитом золотыми нитями. Видимо это и был шах Алпи Дэе.  И тут, на удивление мальчишек то заговорил на языке Кхшатров:
– Так вы и есть дети шаха Пакора? Я – Андромах, сын Лаэрта, внук Георгия, повелителя Эльпидии. Не бойтесь, мы не воюем с детьми. И отца вашего убили не мы, а предатели в войске кхшатров. А вот моего отца убили ваши. Но вам ничего не угрожает. Сейчас вас накормят…
Так из царевича Йездигерд превратился в пленника. Его, вместе с Дариушем, увезли в страну Алпи Дэе. Вот тут и понял мальчишка, почему южных соседей зовут апи Дэями. Ибо вскорости их посадили на корабль и повезли вниз по реке. А потом, поллуны спустя, открылся бескрайний океан. Потянулось плаванье на юг, вдоль бесконечного берега, с редким заходом в гавани. А потом – вглубь океана, когда со всех сторон была только вода и вдруг стало жутко холодно. Царевича мутило, качало, тошнило.  Но вот наконец показалась земля, корабль прошел вдоль одного острова и причалил к гавани на втором.
– Арионовы острова*, – произнес Пиксодар, старший корабельщик, – Теперь, щенки, это ваш дом.
* В нашей реальности эти острова носят название Фолклендских (Мальвинских)

IV
Что еще за басилиса? Сын Пакора знал, что басилевс – это шах на языке апи Дэев, а басилиса – его жена. Но что делать жене шаха на этих холодных островах, житье на которых хорошо только для ледяных дэвов. Пока его вели до побережья, а потом везли на одномачтовом кораблике, подобном тем, на которых он с Таршишем ходили ловить рыбу, Йездигерд все гадал и гадал. А корабль между тем добрался до соседнего острова, причалил. Бывшему царевичу предложили сесть на лошадь. И кавалькада понеслась вглубь, вдоль лугов со стадами коров и овец, каких-то полей и невзрачных хижин. День уже клонился к завершению, когда они добрались до какого-то поселения, огороженного каменной стеной. Старший воинов произнес, что это и есть владения басилисы.
Дворец… сложно было назвать его дворцов. У владык Кхшатре дворцы были куда богаче. Кто знает, может у апи Дэев дом, приличествует разве что не очень богатому пахлавану считается дворцом. Но, кажется, кхшартские дворцы строить нанимали мастеров из страны Алпи Дэе. Но тут бывший царевич понял, что здание построено недавно и, пожалуй, еще не до конца. Оно было одноэтажным, не столь широким – очевидно не больше десяти комнат внутри, на переднем фасаде каменные колонны, во дворе каменные статуи – женщина, закутавшая свои бедра и грудь в покрывало и мужчина с мечом, со шкурой какого-то зверя на плечах.
– Так вот каким ты стал, племянник, – услышал он голос, о Митра, на родном языке.
В басилисе Йездигерд с глубоким удивлением узнал тетку Пасаргаду, младшую дочь деда Кавада, некогда поверявшую секреты его сестрам и гонявшую шахских внуков, когда те слишком расшаливались. Прошло лет десять, с тех пор как они виделись в последний раз. Но что она делает здесь? Почему на ней такой странный наряд, видимо такой носят женщины в Алпи Дэе, и кто этот мальчишка лет четырех или пяти, что сидит около ее кресла и играет деревянными фигурками?
– Возмужал, уже не толстый мальчишка, а муж, – продолжала Пасаргада, – сходя с кресла и обнимая и целуя родича, – Жаль, что Дариуша нет с нами.
– Почтенная Пасаргада, – Йездигерд очень удивился, – откуда ты здесь? Почему тебя называют царицей?
– Я была женой Георгия, басилевса Эльпидии, семь лет, пока он не умер. А это наш сын, его зовут Главк. Сынок, поздоровайся скорее, этот мужчина – твой двоюродный брат, внук моего отца.
Взяв мальчишку на руки, Йездигерд не переставал удивляться. Сын шаха Алпи Дэе – его брат. О, боги, как вы порой любите шутить! Мальчишка между тем осведомился, любит ли Йездигерд лошадей, как он относится к рыбной ловле и будет ли с ним играть.
– Будет, будет. Он теперь живет с нами. С этого дня – ты геквет* моей охраны, – произнесла Пасаргада, – да ты голоден, мой дорогой племянник. Пойдем, стол накрыт.
Йездигерд успел заметить неодобрительный взгляд какого-то толстого бородача, стоявшего недалеко от входа.
Пища на столе была простой, далеко не царской, но давно не наедавшемуся внуку Кавада она показалось достойной стола шахов. Басилиса отозвала слуг и сама то подливала племяннику то разбавленное вино, то предлагала мясо, сыр, финики, хлеб. Потом они продолжили беседу.
– А что с моими братьями, сестрами? Что с мамой? – Йездигерд не мог не спросить о семье.
Судьба его родни сложилась по-разному. Сисигамбиз, любимая жена Пакора не перенесла его убийство, пленение сына и, как понял бывший царевич, свой позор. Старшую его сестру –Артазостру выдали замуж за эльпидийского хилиарха**. Другую – Масисту еще ожидало замужество, а пока она жила при дворце нового шаха Кхшатры – Готарза. Судьба младших братьев была не милостлива – Кодоман умер от лихорадки лет пять назад, до того он воспитывался при дворце Готарза и, как доходили слухи, на самом деле был отравлен. Другой брат – Арсес – пропал, словно в воду канул. Его не нашли после того, как Готраз вступил в Митрагарды.
– Можно сказать, что твой отец обошелся более жестоко с семьей Готарза, чем Готарз с твоей, если слухи об отравлении Кодомана лживы, – произнесла Пасаргада.
Что касается остальной родни, то судьба её была схожей. Кого-то, как оказалось, казнили еще по приказу Пакора. Дядя Спитама, единоутробный брат басилисы, погиб в бою под Задракартой, его дочери достались в жены вожакам горных пукинов***. Тетка Шахрияда оказалась женой нынешнего шаха Алпи Дэе Андромаха, родила ему сына и трех дочерей, две из которых умерли в младенчестве.  Тетка Роксана, которую в свое время хотели выдать замуж за Никандра, сына басилевса Георгия, убитого в Кхшатре дядей Йездигерда по матери Фирузом, стала женой одного эльпидийского вельможи, умерла родами, но жива ее дочь. До сих пор жива бабушка, царица Кассандана, жива и мать Пасаргады, царица Атосса.
– А нашей Кхшатрой, – продолжала Пасаргада, – правит Готарз. И правит неплохо. Ох, напрасно твой отец повелел казнить его семью. Мальчишек жаль. Да и маленькую Кассандану.
– Готарз был изменник, проклятый сын дэвов Аз, полукровка!
– Дурачок ты, мой милый племянник, – бывшая царица подлила ему вина. – Не Готарз, а его мать, Дейотара. Ты знаешь, видимо, про прошлую войну Кхшатры с Эльпидией.
– Да, почтенная тетя, мне рассказывал мой воспитатель Рустам. Он с дедом воевал и отвоевал у апи Дэев город Фешабур, до того бывший нашим владением и завоеванный ими лет сто назад.
– Только Фешабур отдал наш родич Искандер, сын Статиры, дочери моего деда Спитамы и эльпидийского басилея Ксанфа. Отдал за то, что Спитама посадил его на трон.
– И зачем мы связываемя с детьми Аз? Что можно ожидать от них хорошего.
– Ты не забывай, та династия Эльпидии вела род от нашего предка – Кавада Основателя. Некий басилей Ксанф, как мне рассказывали, пытался добыть себе трон, а когда не удалось – сбежал в нашу страну. На троне Эльпидии сидел его родич, тот умер, не оставив наследников. Искандер, сын Ксанфа, он воспитывался в Кхшатре и молился нашим богам, решил заявить о своих правах. А мой дед и твой прадед Спитама его поддержал. Но Эльпидия Искандера не приняла. Георгий, мой покойный супруг, был тогда женат на дочери предыдущего царя. Он – потомок древней династии Эльпидии, его дальний предок, басилевс Деметрий, был убит Кавадом Основателем, а сын Деметрия был увезен за далекие моря, на остров, названный в честь эльпидийского бога морей****.
– Воистину Алпи  Дэе – страна водяных демонов.
– Но будет тебе, – Пасаргада потрепала Йездигерда по волосам, – все ты категоричен. Георгий был не плохим человеком. За годы правления он много сделал для своей страны. Ну а Дейотара была сестрой его жены. Искандер отдал ее в жены Каваду. Ты помнишь, что незадолго до своей смерти Кавад отправил твоего отца на войну? На север тогда пришли гадарханцы. Они говорят на языке, отдаленно похожим на нащ, молятся тем же богам, что и мы, а живут где-то далеко на севере, на берегу старого океана. Они – хорошие воины. Нашим в той войне не повезло.
– Я помню, тогда еще ходили разговоры, что мой отец – никудышный воин и полководец. Неужели это так?
– Не знаю. Твой дед, мой отец, решил тогда самолично возглавить войска, но умер высоко в горах, не доехав до армии. И Пакор, оставив армию на брата, поспешил короноваться. Тут с юга замаячила угроза Эльпидии, тогда Пакор повелел заключить с Гадарханом***** мир. А Готарз перед этим одержал первую в той войне победу. И был недоволен.
Пасаргада рассказал, что мать Готарза начала плести интриги. По стране пошли гулять слухи, что Готарз – сын царской дочери, а Пакор – только дочери кхшартского пахлавана. Что наследовать должен Готарз. Подумаешь, рожден раньше. Нужно же было шаху удовлетворять свои чресла, пока он не встретит достойную жену. Перехватили письма Дейотары Готарзу, в Эльпидию. Взятые люди Дейотары сознались, что вдова Кавада давно помогает мужу своей сестры. И тогда Пакор повелел казнить Дейотару, жен и детей Готарза, дочерей и зятьев своей мачехи и многих верных им людей. Самому же Готарзу повезло, его вовремя предупредили. А потом началась война. Странная, в которой и Пакор и Готарз воевали на два фронта. Поэтому Эльпидии и удалось вернуть свои города и взять кхшартские.
– Ну а потом многие кхшартские вельможи решили, что Пакор и вправду неудачный шах, – проговорила Пасаргада, – и решили его убить. А голову принесли Георгию. Но они просчитались. Муж рассказывал, что предатели ожидали он него денег и земель, власти в захваченных городах от имени Эльпидии. А он повелел их казнить.
– Похоже, что шах Алпи  Дэе был человеком не лишенным чести. Я начинаю его уважать, – произнес Йездигерд.
– Он был таким, мой дорогой, – вздохнула бывшая царица, – когда Готарз отдал меня ему в жены, я боялась. Ему было больше шестидесяти лет. Страшно – отдали в дом врага. Но он оказался добр ко мне, ласков. И очень полюбил Главка. Я была его последней любовью.
– А ты, как ты оказалась на этих проклятых островах?
– Георгий умер, шахом стал Андромах, его внук.
– Я с ним однажды встретился, – вспомнил Йездигерд, – нас с Дариушем схватили и доставили к нему. Тогда я счел, что царевич не лишен великодушия.
– Он не плохой человек и не плохой правитель. Когда война окончилась и между Кхшатрой и Эльпидией наступил мир, Андромах отправился с пятью тысячами воинов на север, вместе с Готарзом воевать против тамошних варваров, что приносят на своих алтарях жертвы демонам. Тогда он и женился на Шахрияде. Впрочем, потом он нашел еще двух жен. И хотел взять меня на свое ложе. А когда я отказалась – не неволил, но отослал сюда. И вот мы с Главком здесь. Мы – правители этих островов. Смешно, правда? Дочь шаха, жена басилевса – правит пастухами и рыбаками. Боюсь, как бы здешние холода не сгубили моего мальчика. Здесь так холодно. Обними меня…
На следующее утро Йездигерд проснулся в постели Пасаргады и много следующих ночей он проводил в ней. Он познал истинную любовь, душевную и телесную, нашел родную душу, свою половину. Далеко было керандийским девкам, что до того разделяли с ним ложе, до басилисы. Геквет охраны, в которой было три десятка человек, бывший царевич опять стал жить жизнью воина. Оказалось, что он не так уж плохо держит меч, некоторые воины из охраны стали его друзьями. А еще он играл с Главком, учил его держаться в седле, стрелять из лука, ловил с ним рыбу
Потом Пасаргада понесла. Йездигерд был счастлив. У него будет сын! Или дочь, что тоже не плохо. Но, наверное, сын. Они назовут его Кавадом. Счастливый Йездигерд готов был носить возлюбленную на руках  и не замечал косые взгляды ее придворных, и в первую очередь того толстого бородача Карана, жреца и воспитателя маленького Главка.
* геквет – командир отдельного отряда
** хилиарх – тысячник
*** пукины – одно из индейских племен, обитающих в Андах
**** Пасаргада имеет в виду Посейдонию. Подробно об этом бегстве смотри «О падении Дельфинополя….»
***** Гадархан – город-государство, расположенное на территории, которую в реальности занимает Кархахена

VI
Разговор с Караном сильно смутил Йездигерда. Он никогда не думал, что его любовь к Пасаргаде кто-то посчитает преступной, порочной и недостойной. В Кхшатре случалось, что брат женился на сестре, браки между двоюродными родственниками и вовсе не считались ненормальным. И что теперь ожидать от этого толстяка, который не столь прост, как кажется? Что он может устроить против Йездигерда, а, главное, против Пасаргады и неродившегося дитя? Что теперь предпринять? Разговор с возлюбленной не получился – заболел Главк и  басилиса не отходила он сына.
А потом наступили холода. Вокруг стал мерзнуть океан. Вот уже показались плывущие по нему ледяные горы. Сколько сын Пакора жил на этих проклятых островах, холода еще никогда не наступали так рано. И никогда не было так холодно. И, что самое опасное, из Эльпидии не пришли корабли с продовольствием. Арионовы острова как могли обеспечивали своих жителей мясом, рыбой, выращивался хлеб, некоторые овощи. А вот все остальное поставлялось. Обычно в это время приплывали корабли из Амфитритии, доставляли продовольствие и сообщали последние новости из метрополии. Иногда приезжал хелетомай из Дельфинополя и оглашал волю басилевса. А островитяне отправляли с кораблями рыбу, которую научились неплохо солить и коптить, шерсть и изделия из нее, шкуры морского зверя, китовый жир. Теперь все это было заготовлено и лежало на складах, а корабли все не приплывали. И, скорее всего, уже не придут до наступления теплоты.  Следовало подумать, что возможен голод и, самое главное, цинга. Йездигерд вспоминал о людях с кровоточащими деснами и выпадающими зубами. Вспоминал, как Линкест заставлял их с Дариушем есть много чеснока и добывать водоросли. Правда, добыча водорослей стоила Дариушу жизни, он переохладился, и простуда его доконала. 
Теперь следовало разыскать людей, которых, как и сына Пакора, не брала ледяная вода и попробовать отыскать водоросли. А заодно выяснить, сколько имеется запасов вина, чеснока и оливок. Иначе многие могут отойти в царство мертвых. Обдумав все это, Йездигерд отправился к Карану.
– Почтенный геквет хотел меня видеть? – жрец был удивлен.
– Да, уважаемый жрец. Я хочу поговорить о беде, которая может случиться на этих проклятых островах.
– Что еще может здесь случиться? – Каран в задумчивости почесал свою лысину, – у нас мало еды, я это знаю. Но мы можем продержатся на мясе. Для овец запасена трава. И еще есть рыба, не все птицы улетели. Мало зерна, но можно расходовать его разумно. Есть чечевица да бобы, немного кхшартских земляных яблок, хватает и вина. Я уже распорядился отпустить продовольствие всем жителям.
– Почтенный Каран поступил разумно, но не забыл ли он о проклятой болезни, от которой выпадают зубы?
– А что может предложить достойный геквет?
Йездигерд изложил свои соображения о водорослях и чесноке.
– Это разумно. Но в такой холод водоросли сложно добывать, если они еще остались.
– В проливе между двумя большими островами вода не замерзла. И пока этого не случилось, надо посылать туда рыбаков.
Жрец предложил немедленно поехать в порт и собрать из рыбаков желающих собирать водоросли.  Там Йездигерд и познакомился с Арридеем и Аминтой, братьями-рыбаками. Арридею было уже лет сорок, он вполне соответствовал кхшартскому прозвищу эльпидийцев – водяной демон.  Шатающаяся походка, запах соли от загорелого тела, растрепанные волосы и  борода, левого глаза нет. Младший брат был лет на десять или двенадцать моложе, не выглядел такой страхолюдиной, пожалуй, его можно было назвать красавцем. Каран охарактеризовал братьев как бесшабашных удальцов, которые не боятся ничего на свете. А Арридея – как одного из открывателей Арионовых островов.  Поближе узнав рыбаков, Йездигерд проникся к ним симпатией. Много дней, пока совсем не стало холодно, сын Пакора провел на берегу пролива между островами, добывая водоросли и лишь изредка наведываясь во дворец Пасаргады. Привел он и многих воинов из охраны басилисы, начиная от весельчака Агесилая.
Сезон холодов выдался тяжелым. Многие островитяне погибли – от голода, холода. Но заболевших цингой было мало, а умерло от нее всего трое. Йездигерда благодарил лекарь басилисы Ифтим. А Йездигерд в свою очередь благодарил Ифтима и его собратьев по ремеслу, лечивших его людей, лечивших рыбаков, выходивших тяжело заболевшего Главка. К окончанию сезона холодов Пасаргада родила дочь.

VIII
Через неделю «Арго» покинул Арионовы острова. Йездигерда и вправду не удерживали, басилиса была даже рада, что он ее покинет, Карану было, похоже, все равно, а других представителей администрации Эльпидии не наблюдалось. Это морское путешествие запомнилось сыну Пакора еще больше первого. Если тогда, мальчишкой, он больше отлеживался в трюме, то теперь он постоянно был при деле. Вспоминая уроки Таршиша, помогал ставить паруса, правил такелаж, иногда и брал в руки правило. Братья вынесли вердикт, что, хоть Йездигерд и кхшарт, но в море из него выйдет толк. Кто бы тогда знал, что слова окажутся пророческими.
Ну, вот и Амфитрития. Первый город Эльпидии, основанный на далеком расстоянии от столицы, город купцов и моряков, родина Клеотера Морехода, надежда страны в первую Эльпидокхшатромахию. «Арго» без неприятностей добрался до гавани, где, словно ожидая, прогуливались стражники во главе с дородным мужчиной в богатом фаросе. Портовый чиновник с подозрением оглядел кораблик, долго вглядывался в лица команды. Словно не нравились ему арионцы. Спросил кто такие, откуда, зачем прибыли. Сказал, что морякам необходимо побывать у местного архонта Феогноста. И предложил проследовать в его резиденцию. Йездигерд не мог не заметить, что чиновник так и косится на него, а стражники, словно невзначай встали точно за его спиной.
Показался Феогностов дворец. А дворец хорош, не то, что у Пасаргады. Йездигерд уже знал, что основателем Амфитритии был сын басилевса Эльпидии, владыки Амфитритии долгое время именовались басилеями и передавали власть по наследству. Похоже дворец остался еще от тех времен. Сам архонт оказался не на много старше Йездигерда. Ростом чуть выше, в плечах пошире, глаза карие. Лицо украшала борода, которая не была столь густой, как например у жреца Карана или тех же Арридея с Админтой. Похоже,  была кровь народа керанди в феогностовых жилах. Взгляд архонта надменный, но чуствуется, что не столь прост он.
– Значит вы прибыли с Арионовых островов? За продовольствием? А что, за зиму все сожрали? – нотки сомнения, помноженные на презрение в голосе Феогноста. – А что еще велел Вам сказать Черный Хирам*?
– Какой еще Черный Хирам? – вспылил Йездигерд, – Ты не рехнулся часом, почтенный архонт?
– Кто это такой смелый, что оскорбляет архонта Амфитритии в его собственном доме? Меня, евпатрида?
– Я – Йездигерд, сын Пакора, сына Кавада! – гордо отвечал бывший царевич, словно и не был он бывшим, словно находился он как минимум в своем дворце, – Я по положению выше буду!
– Ты – внук басилевса Кхшатры? – Феогност был удивлен, – эй, геквет, позовите госпожу Масисту!
Вот так оказалось, что этому надменному архонту Йездигерд приходится шурином. Сын Пакора долго обнимал родную сестру, все поверить не мог, что они наконец-то увиделись после долгих лет разлуки. Пришлось обнять и ее мужа и простить надменное поведение. Которому было объяснение – у берегов Эльпидии появились пираты. Руководил ими некто Хирам, по прозванию Черный. Родом с каритианского побережья, предки его были финикийцы. Ходили слухи, что раньше был Хирам не то эпистолием в эльпиийском флоте, не то сотником, а то и пятисотником в войске Андромаха, отличился в последней войне, да в походе на земли северных варваров. Но потом провинился, и, едва избежав казни, дезертировал из армии. Вроде был Хирам повинен в мародерстве, незаконной продаже пленников, махинациях с поставками продовольствия и убийстве своего хилиарха. Так или иначе, Хирам вновь оказался на побережье Эльпидии, принялся пиратствовать, перехватывать корабли, идущие с золотом из Клеотериса, с вином из Амфитиритии и, вроде бы, с железом из Гефестия. И, что самое интересно, корабли с продовольствием на Арионовы острова отправляли, но их перехватил все тот же Хирам. Только один корабль сумел вырваться и вернуться в Амфитритию. А новые корабли отправлять было поздно – наступили холода.
Феогност тут же повелел начать снаряжение кораблей с продовольствием, в Амфитритии еще были запасы. А самого Йездигердя он решил отправить в Дельфинополь. Извини, мол, ты родич получаешься, но сам понимаешь, служба.
* Смотри «Андромахию». Бывший пятисотник Хирам дезертировал из армии Андромаха и подался в пираты

X
Следующий месяц Йездигерд проводил в царском дворце. Не то  – дорогой гость, не то – почетный пленник. Беседовал с басилисой Шахриядой, своей теткой, играл с ее сыном девятилетним Лаэртом, наследником Андромаха, тренировался бою на мечах с воинами басилевса. После первых тренировок с воинами Йездигерд понял, что он еще плохой боец и ему следует совершенствоваться и совершенствоваться.
А затем Андромах неожиданно спросил сына Пакора, не желает ли тот отправиться на войну. Нет, не с Кхшатрой, с Готарзом, хвала Зевсу и всем богам, мир и союз. Варварская Керандия восстала, их вожди набрали много всадников и пошли на владения басилевса. И Йездигерд может присоединиться к войскам Андромаха. В чине геквета, который у него был, при ставке басилевса. Сын Пакора подумал и согласился.

XII
Йездигерд начал считать дни, когда он наконец-то отправится на острова, ставшие ему домом, возьмет на руки дочь, быть может, застанет еще живой Пасаргаду. Ифтим ведь прекрасный лекарь, он справится, он вылечит. Не может быть, чтобы не вылечил. Эти мысли сопровождали сына Пакора в порту, где он проводил едва ли не все дни и ночи, помогал в снаряжении кораблей. А еще  вместе с людьми Андромаха он посещал купцов, советовал, что следует купить здесь, что можно взять в Амфитритии. Эльпидийцы вынесли вердикт, что у островов будет хороший наместник.  К отплытию было уже все готово, Йездигер рвался в море, корабельшики же ждали какого-то дня, в который следовало возблагодарить Посейдона. Оставалось до него двое суток.
И вот, когда Посейдон был умаслен, корабельщики настроены на дальнее плаванье, хелетомаи и воины на службу в отдаленной дыре, а бывший кхшартский царевич и будущий архон Арионовых островов на встречу с семьей, в гавани Дельфинополя показался какой-то корабль. Следящий за погрузкой Йездигерд и не обратил на него сперва никакого внимания, а потом, когда корабль уже причалил, и к нему заспешили портовые чиновники, на борту он вроде бы разглядел Агесилая, своего первого комавента в охране басилисы. Точно, он. Значит, корабль пришел с островов! Йездигерд бросился туда, знавшие его стражники почтительно расступились, эльпидиец был немедленно заключен в объятия. Но поведанные им новости едва не заставили сына Пакора выброситься за борт. Пасаргада умерла. Собственно, ради этой новости и прибыл комавент ко двору басилевса. Ее дети, хвала богам (Митре, поправил Йездигерд), живы и здоровы, но саму дочь Кавада убили холода и лихорадка. Не помогли ни лечение Ифтима, ни молитвы Карана. Тут только Йездигерд понял как любил свою тетку, свою возлюбленную, свою жену, пусть и незаконную. Что все эти размолвки, ради них не стоило покидать дом. Что все эти боги, если они не пожалели Пасаргаду. Хотелось выть, хотелось напиться неразбавленным амфитритским, не хотелось жить.
Следующие дни сын Пакора все больше прибывал в забытии, иногда ощущая себя за кувшином вина, потом вдруг обнаружил себя в луже из мочи и блевотины, со вкусом желчи во рту. Тут его вдруг схватили непонятные люди, дотащили до холодного моря, облили с ног до головы, потом протянули миску с теплой бараньей похлебкой.
– Почтенного Йездигерда ожидает богонравный басилевс!...
Андромах встретил родича жены по-простому, без общества придворных, без церемоний, даже без венца и золотого фароса. Посочувствовал горю, напомнил, что сам пятерых детей схоронил. Потом спросил:
– На острова вернешься? Назначение тебя наместником все еще остается в силе. Или отправить тебя в Гефестию, там много твоих друзей собралось. Что, не понял? Я про керандийских варваров, которых мы славно били. Ты проявил себя хорошим воином, можешь стать в Гефестии архихилиархом. Или в Макрию, к моему дядьке Митрофану. Нет, ваш Митра тут не причем, его имя означает – «сын достойной матери». Так к какому моему дядюшке ты хочешь, Митрофану или Главку?
– Я лучше вернусь на острова, басилевс, – ответил Йездигерд, –  если ты хочешь, то я буду наместником, пока Главк не вырастет. Я помогу воспитать из него воина. Ведь в Кхшатру мне все равно дороги нет.
– Кто знает, друг мой, на все воля богов. Значит решено, корабли отправляются через три дня. Тебе бы неделю не пьянствовать… А теперь требуется новая жертва Посейдону. Моряки народ суеверный. Они и так уже говорят, что жертвы принесли, а не отплыли – значит жди несчастья.
– Пустое это все, Андромах, – вздохнул Йездигерд, – к чему все эти жертвы, если Пасаргаду не вернуть? Таким богам, таким демонам…
– Но полно, полно, – остановил его басилевс, – а то опять пойдешь и напьешься. Давай без этого, ладно. А теперь ступай. Грамоту о твоем назначении и золото я велю передать твоему новому логофету. Его зовут Пенефей, да ты вроде с ним уже знаком. Он был в порту, когда корабли собирали.
– Да, басилевс. С твоего позволения я удаляюсь.
Теперь уже ничто не могло остановить сына Пакора от отплытия из Дельфинополя. Но перед этим произошло одно событие… Для жилья ему выделили дом неподалеку от порта, приставили несколько слуг, илотов. Андромах тогда заметил, что при кхшартских послах Йездигерду лучше не появляться во дворце. Прибытие послов совпало с запоем, послы нынешнего шаха так и не увидели сына бывшего. В этот вечер, прощальный перед отплытием, архонт отпустил свободных слуг в харчевню, выпить напоследок. Некоторые из них предпочли пойти к гетерам, похоже, что туда отправился и Агесилай, поселившийся со своим командиром. А логофет Пенефей ночевал у своих родственников. Так что, если не считать илотов и пары стражников, в доме никого и не было. И вот Йездигерда разбудил какой-то шум. Словно звуки падения. А потом послышался тихонький топот ног, словно крадется кто. Ночные гости? Воры? Про таких судачили в Дельфинополе, равно как и про пиратов Хирама Черного. С ними боролась стража, им иногда помогал простой народ. Но что им надо в доме у Йездигерда? Ну конечно же, золото и серебро, полученное им от басилевса. Но вместо золота они получат железо! Йездигерд тихонько встал со своего ложа, вынул из висящих ножен меч. Жалко, шит далеко. Зато еще есть кинжал, вот он, рядом. Теперь тихонько встанем около двери…
Когда дверь толкнули и первый человек начал заходить, сын Пакора подставил ему подножку, а потом обрушил меч на голову. Один готов. Но их еще двое, а Йездигерду пришлось отступить, чтобы первый грабитель не упал на него. Оставалось атаковать второго и не давать втиснутся третьему. А они, как-никак, в кожаных рубахах, а сам сын Пакора обнажен, едва опоясал чресла полотном. Но, похоже, мечом он научился владеть получше налетчиков. Или сегодня ему подфартило. Второй упал, с отрубленной рукой, но третьего пришлось пропустить в комнату. Завязалась схватка. Этот противник оказался самым серьезным. Не давая Йездигерду атаковать, заставляя его парировать удары, грабитель все больше и больше продвигался от двери к центру комнаты.
До Йездигерда наконец дошло, что можно, и даже нужно звать о помощи, но на его крики никто не спешил отозваться. Грабитель с усмешкой произнес:
– Все твои слуги, эти два олуха с копьями и грязные илоты-антиподы уже у Таната, и спешат на встречу с Аидом. А скоро туда отправишься и ты! – сказано это было на языке Алпи Дэе, но с заметным акцентом.
Сын Пакора предпочел не вступать в разговоры. Он старался отпрыгнуть от соперника, надо было самому наносить удары. Мечом, кинжалом. А вот табурет весьма кстати – пинком Йездигерд толкнул его в ноги соперника. Получилось! Точно по пальцам! И пока грабитель, взвыв от боли, тряс ногой, Йездигерд метнулся к нему, метя своим клинком в том место, где кончалась кожаная рубаха, а кинжалом царапая правую руку соперника, чтобы тот выронил меч. Кинжал, впрочем, был лишним. Меч сделал свое дело, поверженный соперник упал на спину, струйка крови потекла изо рта. В это время очнулся и застонал второй грабитель, с отрубленной кистью руки. Сын Пакора метнулся к нему, не дал встать, приставил меч к груди.
– Кто вы такие, зачем пришли меня убить?
– Нам заплатили! – залепетал неудавшийся налетчик, – Это все Азибал, он предложил мне и Итобалу…
– Какой еще Азибал? Какой Итобал? И кто ты?
– Азибала ты только что убил, почтенный. А вот тот, что лежит у двери – Итобал. А меня зовут Атал. Атал из Таршиша.
– Кто заплатил?
– Я не знаю, почтенный, – затрясся Атал, – не мучай меня, из меня льется кровь и уже пробирает холод. Прижги мою рану.
– Кто заплатил, я спрашиваю!
– Я не знаю, клянусь Гермесом! Азибал говорил что-то о богатых северных гостях, в кошельках у них звенит много золота, которое они не жалеют.
Пока Йездигерд пока искал горящую головню, чтобы прижечь рану, Атал последовал за своими товарищами. Его слова о богатых северных гостях не долго мучали Йездигерда. Кхшатра, Готарз! Очевидно послы дядюшкины что-то пронюхали. Йездигерд долго размышлял, сообщать ли Андромаху о словах убийцы, или лучше промолчать. Потом решил, что басилевсу лучше совсем не знать об этом происшествие. Чем меньше о нем узнает народу, тем лучше. Ну а он, Йездигерд, немедленно покинет Дельфинополь и пока вернется на Арионовы острова. Ничего, он еще вернется и тогда берегись, Готарз!

XIV
Прошел год, подходил к концу другой. Бывший царевич, бывший геквет, несостоявшийся архонт успел сменить хозяев и теперь пребывал в положении раба у одного из сподвижников вазарга Гадархана, имя которого, по иронии судьбы, было Готарз. Этот Готарз был некогда сподвижником ставшего легендарным Аршамы, принадлежал боковой ветви Хенгаменов, раньше был воином, но теперь отходил на покой и переключался на занятие торговлей, благо как родич и боевой друг получил от Хашима привилегии. Готарз владел кораблями, которые постоянно отправлялись то в Варку, то в Дахию, то в далекие Посейдонию, Мегалию, Ниархию и земли антиподов. Еще он отправлял караваны через горы в Доракан, от которого, как помнил, Йездигерд, рукой было подать до Кхшатры. Может быть, размышлял сын Пакора, ему удастся бежать. С караваном отправиться через горы, а там и в Кхшатру.
Поневоле переносил Йездигерд все что было связано с этим Готарзом на своего дядьку-шаха. Даже облик дядьки, которого совершенно не помнил, он представлял как хозяина – сухощавого, длинного как жердь, с острым носом, словно клюв хищной птицы, глазвми на выкате, редкой бороденкой, наполовину седой, лысой головой и без трех зубов во рту.
В рабах у Готарза Йездигерд оказался потому что его предыдущий хозяин Балаш не смог уплатить вовремя долг. Вместо уплаты пошли Йездигерд, Тиндар, Пенефей и еще несколько рабов. Тиндара сразу определили на корабль, чему старый моряк был несказанно рад, поскольку загибался от работы на поле Балаша. Пенефей высказал Готарзу совет по хозяйству и в скорости был назначен управляющим. Самого же сына Пакора ожидала участь надсмотрщика и охранника. Жестокость Готарза, который самолично мог избить провинившегося раба, пока не отражалась на Йездигерде. Жить стало немного лучше – у Балаша приходилось то работать в поле, то на дорожных работах, то на лесоповале, то на таскании камней. Последняя работа была самой тяжелой. Теперь же стало легче.
Готарз, в отличие от Балаша вроде поверил, что имеет дело со знатным человеком, волею судьбы ставшему рабом. Он даже обещал отправить корабль в Эльпидию, разузнать что и как, да за выкуп освободить Йездигерда. В свое время сын Пакора раскрыл свое происхождение предыдущему хозяину, так тот только смеялся в ответ. Мол хитрить вздумал раб, от работы отлыниваешь, так получи плетей и ступай работать. До захода солнца еще далеко. Новый же хозяин отнесся с пониманием, даже налил чашу вина.
– Посмотрим, сказал тогда Готарз, – если ты меня не обманываешь и если на то будет божья воля, то ты можешь и получить свободу. Ну а пока служи мне верною службой и помни, что от меня зависит вся твоя жизнь. Ну, ступай, рабы на полях требуют пригляда!
А еще Готарз иногда выставлял сына Пакора на ристалище против бойцов других хозяев. Йездигерд изучил некоторые приемы кулачного боя и загадочный панкратион, мастерами которого были мегалиец Фес и полупосейдонец-получибча Алк. Когда победы нового раба начали приносить хозяину новый доход, Готарз раздобрел, улучшил питание Йездигерд, предоставил ему пару рабынь из местных антиподок. Но, разумеется, это была не жизнь. Даже на Арионовых островах Йездигерд чуствовал себя лучше. Пусть там он был пленник, но не раб. Там его не унижали, не относились как к вещи.
Тут же, в Гадархане, Готарз, издевательски титулуя Йездигерда сиятельным, блистательным и царевичем, отправлял его охранять рабов или биться на ристалище, при этом ясно показывая, кто здесь по настоящему сиятельный и блистательный. Сын Пакора шел биться, а с рабами старался обращаться помягче. Из-за этого хозяин нередко покрикивал на него, иногда раздвая и пощечины.
Так что Йездигерд только и обдумывал, как расправится с этим Готарзом, потом доберется до Кхшатры и убьет другого. Но возможности пока не было.

XVI
Прошло больше десятка лет. В Эльпидии уже и позабыли о сыне бывшего кхшарского шаха, который не стал наместником Арионовых островов. Пиратскую вольницу громили, преуспел в этом наследник Андромаха и двоюродный брат Йездигера Лаэрт. Юноша подавал большие надежды, но, увы, не пережил мор, пришедший вслед за разливом Нерейи. В тот же мор умерла дораканка, младшая жена Андромаха. Сам же басилевс тяжело болел, но остался жив. Крепкий организм справился с хворью, и Андромах собирался пережить своего деда, прожившего много лет и последний раз ставшего отцом ближе к 70 годам. Кхшатра пребывала в состоянии перманентной войны с северными горцами, все не желающими покоряться. Дораканом правили шурин Андромаха састар Гиппий, сын Писида и его соправитель Азмун. Гадархан пребывал в мире, Хашиму удалось справиться с бунтовщиками. Фарнабаз удалился в Доракан и перестал тревожить вазарга.  В Дахии правил шах Балаш, слабый, но хитрый, едва ли не единственным деянием которого можно было назвать убиение матушки Зардохт, бывшей до того регентшей. Ниархия* пыталась подмять под себя остатки Мегалии, но появлялся сильный противовес – Священная Эносия. Посейдония усмирила пиратскую вольницу на Фетидии**, пережила смерть архонта-эпонима*** Макария, а потом некий Эльпидий решил провозгласить себя ванактом**** и захватить в стране власть.
А что же Йездигерд? Он стал князем моря, многие пиратские вожаки признавали его своим начальником. А случилось все это так…
– Но, господин, – затараторил купец, – у меня же ничего нет, кроме этого корабля...
– Ты, жалкий червяк, смеешь мне возражать? – разнёсся по кораблю рык капитана.
Купца начала бить мелкая дрожь.
– Может быть, ты не знаешь, кто я такой? – пират угрожающе взглянул на своего пленника, – Так знай, потомок мокрицы: я – Ахрманзат, Сын Зла!
Лысая голова купца покрылась каплями влаги. Штаны тоже стали мокрыми – но, понятно, не от пота.
– Но господин...
– Ты осмеливаешься объявить себя моим врагом, несчастный? Знай, что у Ахрманзата нет врагов – он их всех убил! Эй, вы, взять его!
И пираты потащили несчастного пленника к мачте...
– А ну остановитесь, – в тишине бас Йездигерда раздался как гром среди ясного неба.
– Что это за лягушонок тут разквакался! Ты? – капитан был удивлен – Не ожидал. Вспомни, сколько ты в команде, вспомни, что я из милости взял тебя и твоих сухопутных крыс-приятелей, когда от лихорадки подох ваш Ариасп, а потом оспаривай мои решения! Хочешь пойти на корм рыбам с этим жалким купчиной?
– Вспомни морское право! Любой может бросить вызов вожаку, если посчитает его действия не правыми. А себя – лучшим, чем вожак. Я считаю, что и то, и другое – верно!
– Ха-ха! Этот жалкий слизняк осмеливается бросить вызов мне, Ахрманзату!
– Я – сын и внук шахов, а ты и не знал своего отца, шлюхино отродье, вынимай свой клинок, и дерись, если ты – мужчина!
Капитан уже праздновал победу, когда пошел в атаку. Сейчас он проучит этого наглого выскочку. Конечно проучит, ведь кто его соперник – вчерашний гадарханский раб, волею случая связавшийся с бунтовщиком Ариаспом. Что он там бормочет о своей шахской крови? Всем известны дети шахов, этот и рядом не валялся. Чем он проявил себя за годы плаванья с Ариаспом? Люди болтали, что не захотел казнить своего хозяина, предпочел дать ему меч и убил, старого и обрюзгшего. Но он, Ахрманзат, не стар и не обрюзг, рука твердо сжимает меч. Он справится, сейчас наглый выскочка познакомиться поближе со смертью! Капитан припоминал, что за годы в одной команде его соперник ничем не проявил себя, разве что не был жестоким. Да и раньше про него ничего не было известно столь значительного. Выходит, что это – слюнтяй, еще мнящий себя благородным. А таких легко победить!
Некоторые люди в команде думали по иному. В первую очередь Тиндар и еще несколько людей из бывшей команды Ариаспа. Но и ражий посейдонец Терентий, что бежал с Фетиды, один из старых сподвижников капитана, пожалуй поставил бы на Йездигерда. Он, как и не многие видел, что капитан разъярен, а его соперник спокоен, что капитан тупо машет мечом направо и налево, а его соперник парирует удары по всем правилам боевого искусства. И неизвестно, потомок ли он шахов, но вот военный опыт у молодца имеется.
И капитан вскорости почувствовал, что напрасно надеялся на скорую победу. Еще ни один его удар не настиг цели, а это выскочка уже нанес ему болезненный удар по руке. Индра раздери, да он навязывает ход боя, заставляет отступать к борту. Ахрманзат зарычал и, выставив меч, рванул вперед, ударом отвел клинок Йездигерда, но ту впереди вдруг никого не оказалось. А потом он ощутил удар по шее, рукой.
По команде пошел шепот, мол, мог бы и мечом, да нет, он не ударит в спину, и тому подобное. А следующее мгновение сын Пакора опять оказался перед своим соперником, нанес удар в грудь, да так, что его меч прошел насквозь.
– Отправляйся на корм рыбам! – произнес Йездигерд, вынимая меч и ударом ноги скидывая недавнего капитана за борт.
– Новый вожак, новый вожак! – закричали все на борту.
А купец, которого отпустили во время схватки, кинулся сыну Пакора в ноги, принялся их целовать, называть его своим благодетелем. Говорил, что он Атал из Гермия*****, что он не забудет, что у него есть дочь, которая станет наградой, но Йездигерд особо не слушал…
Потом была сходка князей моря, на которой утвердили полномочия нового капитана, налет на прибрежные купеческие города Дахии, в котором сын Пакора давал дельные советы. Был еще Гермий, где Атал помог удачно продать добычу. Была и его дочка, красавица Каллиопы, подарившая много бессонных ночей.
* Ниархия – государство, образованное в Северной Америке путем объединения ряда мегалийских полисов. Помимо Ниархии там расположены Священная Эносия и собственно Мегалия
** Фетидия – посейдонские владения на острове, носящем в нашей реальности имя Ямайка. Подчинение метрополии скорее формальное
*** архонт-эпоним – в Посейдонии – глава государства, выборная должность
**** ванакт – в Ниархии титул монарха, посейдонский узурпатор решил завести такой титул для себя
***** Гермий – в нашей реальности остров Косумель. Своеобразная купеческая республика, возникшая первоначально как перевалочный рынок для торговли с майя. Рынок контролировался советом купцов, а потом возник город и понеслось. Формально Гермий в подчинении у Посейдонии

XVIII
Гермий встретил сына Пакора двумя новостями. Оказывается, уже три года как у него подрастал сынишка. Плод их любви с Каллиопой, в честь деда названный Аталом. Вторая новость была печальной – пока Ахрманзат (он уже начал привыкать к прозвищу как к собственному имени) скитался по посейдонским джунглям, умерла Каллиопа. Умерла она год назад, как-то внезапно и в одночасье. Видимо, не вынесла разлуки с любимым. Сам Йездигерд поймал себя на мысли, что переживает от смерти Каллиопы больше, чем когда-то о смерти Пасаргады. От тоски и горя спасал только сын.
Атал был ловким карапузом, большим задирой и балавнем. Он долго не принимал родного отца, боялся. Все наровил удрать к деду или кормилице, а оттуда показывал кулак или размахивал палкой. Потом между отцом и сыном появилась дружба, когда Йездигерд взял мальчонку прокататься на корабле, подарил большую раковину да сделал деревянный меч. Вот уже Атала было не оттащить с отцовской шеи. С любвоью к отцу могла соперничать только любовь к деду. А вот с тестем общий язык не всегда находился. Атал старший хотел вырастить Атала младшего как эллина, он считал, что внук должен веровать в Олимпийских богов, изучить эллинское письмо. В общем, видел в нем он только посейдонца. До прибытия Йездигерда мальчика воспитывали именно так, и менять воспитание дед не собирался. Отпускать внука с его отцом он тоже не хотел. Йездигерд же сам уже мало представлял, кто такие эти боги, чем Митра лучше того же Зевса. Потому почти был согласен с тестем, но требовал рассказывать мальчугану и об отцовской родне, о славных шахах Кхшатры, о подвигах пахлаванов. Требовал учить и кхшартсокму языку и рассказывать и о кхшартской религии. Пусть малец подрастет, а там сам решает, чьей же крови в нем больше – матери или отца.
Мирная жизнь на Гермии казалось никогда не закончится. Следовало опасаться только посейдонских властей. Вдруг прознают, где скрывается сподвижник самозваного ванакта. Тесть Йездигерда успокаивал, что совет купцов острова не имеет привычку выдавать кого-либо. Ну а пока он советовал отправиться куда-нибудь. Например, возглавить корабли Атала в его многочисленных торговых экспедициях. Можно было поставлять рабов в Мегалию, оттуда привозить пшеницу, маис и просо. Можно было закупать посейдонское оружие через жителей Фетидии. Как раз пришла весть, что в Гадархане вновь неспокойно. Вазарг Хашим внезапно скончался, вполне возможно, что его отравили. Его сменил малолетний Аршама, но реальная власть оказалась у жестокого и коварного Хосрова, брата его матери и первого средь вельмож. Вновь объявился Фарнабаз, желающий заполучить власть. Хосровом были многие недовольны, так что племянник Негора мог рассчитывать на успех.
Когда о новостях узнал Атал, купец тут же решил, что на поставках в Гадархан можно хорошо разжиться. Он вести переговоры о закупке всего, что могло сгодиться – и посейдоского оружия, и мегалийского зерна, и ниархийских коней. А его зять пока играл в петейи с купцами, неожиданно выиграл приличную сумму денег, на которую смог снарядить свой корабль. А еще он обучил партнеров по игре пельтастам, стал у гермийских купцов своим человеком и даже уговорил некоторых вложиться в дело Атала.

XX
Увы, Фарнабазу и в этот раз не улыбнулась удача. Хосров оказался хитрее да прозорливее. Он нанял много людей с Варки и Дахии, обрушился на своего соперника и вынудил его к бегству.
Две тысячи воинов решили уходить в Доракан, где у Фарнабаза были связи среди састаров. Нужно было спешить, люди вазарга висели на хвосте.
Люди Фарнабаза добрались до реки Кауки. Там у местных аборигенов купили пироги, наняли проводников, пополнили запасы воды и пищи. И долго подымались вверх по реке.  Сперва шли  обработанные поля, с которых добывали пищу и громили поместья сторонников Хосрова. Затем болота, джунгли, леса, горные долины. Местные диковатые племена, торгующие с Гадарханом были дружественны Фарнабазу и дали воинов.
В этот момент армию Фарнабаза достиг авангард войск вазарга. Противников было больше, все они были на конях. Тут Йездигерд вспомнил антиподов Варварской Керандии и сумел организовать нападение на фланг. Победа! Люди Фарнабаза получили коней, захватили оружие соперников. Впереди были горы, где-то там проходила легендарная тропа, по которой Аршама, дед нынешнего, некогда прошел в Доракан. Следовало спешить – захваченные в плен люди Хосрова сообщили, что большой отряд в тири тысячи воинов следует по пятам.
Фарнабаз гнал отряд  в горы все выше. Проводники обещали провести через перевалы, которые были известны только им. Но, похоже, среди них оказался предатель. На третий день на ночной стоянке, ближе к рассвету, люди претендента на стол Гадархана были атакованы. На свое счастье Йездигерд не спал, проверял посты. Шум приближающегося войска привлек его внимание. Сын Пакора начал подымать отряд. Когда люди Вазарга ворвались в долину, отряд Фарнабаза стоял, выставив копья и огородившись щитами. Задние ряды дали залп из луков, потом в воздух полетели камни из пращи. Люди Хосрова, не ожидая сопротивление, немного замешкались.
– В атаку! – закричал Фарнабаз, выезжая из-за  расступившихся пешцев. Йездигерд и конные воины за ним. Азарт захлестнул их. С утробным рычанием они врезались в отряд вазарга, скинув с коней пятерых врагов. Еще удары копьями, потом в ход пошли мечи. Строй пеших воинов двинулся вслед за всадниками. Все сражались, будто в последний день. Сам сын Пакора уже потерял счет убитым им врагам. Он уже потерял коня, но удачно смог спешиться. Его меч рубил направо и налево, сам он весь давно был в крови, и только боги могли сказать, чьей крови тут больше – Ахрманзатовой или вражеской. Лицо его пылало злобой, из глотки раздавался утробный рык. Да, он воистину оправдывал свое прозвище. Действительно, сын Зла!
Люди Хосрова, потеряв половину отряда предпочли отступить. Отряд стал собираться, считать убитых и раненых. Обнаружилось, что нет больше командира. Фарнабаз лежал с перебитым горлом и отрубленной рукой. Он еще был жив, но спасти не было возможности.
– Придется его добить, – произнес Йездигерд, – чтобы не мучился. Прости, друг! Да будет к тебе благосклонны боги в царстве мертвых! – и он вонзил кинжал Фарнабазу под ребра, точно в сердце.
Собравшийся отряд стал решать, что делать дальше. Можно было предполагать, что люди вазарга еще появятся. До Доракана, впрочем, было недалеко. Стоило рискнуть.
– Ахрманзат-шах, ты -  наш командир! – крикнули в толпе. Вручаем тебе наши жизни и наши мечи! Веди нас!
Приняв командование, Йездигерд первым делом справился о знатоках пути в Доракан. К счастью, один из выживших людей Фарнабаза знал путь до одного поселения аборигенов. Там, по его словам можно было найти и пищу, и запасы воды, и проводников.

XXII
Дораканские корабли дошли до кхшартского побережья. Евмел говорил, что дальше нужно подыматься по реке. Пока был разгромлено прибрежное кхшарсткое поселение, здесь осталась часть воинов. В основном это были эльпидийцы из Главки, принявшиеся немедленно загонять на свои корабли пленников.
Примерно пять тысяч воинов двинулась вверх по реке. Кругом было тихо, никто не ждал нападения. Евмел рассчитывал подобраться к Пачакамаку ночью, или на рассвете. Все зависело от скорости продвижения кораблей. Но вот и место для стоянки. Теперь следовало пробраться поскорее до оракула, пока не рассвело. Как можно тише отряд подходил к Пачакамаку.
– Смотри, Ахрманзат, – проговорил Ахемен, – вот там явно часовой. Но нерадивый. Прислонился к стене и спит на посту. Интересно, что твориться здесь? Не иначе кто-то пожаловал.
– Часового снимем из лука и будем неспешно пробираться, – отвечал сын Пакора, – войдя в город начинаем подымать шум и сеять панику. Пусть жрецы считают, что нас гораздо больше. Врываемся в дома, что можно – поджигаем, а потом на храмы. Добыча нас ждет.
Кто же знал, что Пачакамак почтил визитом шах Готарз. Он прибыл с тысячей молодых пахлаванов, детей кхшартских вельмож, которые должны были пройти посвящение. Опытных вояк у него было не больше трех сотен. Кхшатры расположились по домам, многие из них сговорились с молодыми жрицами и весело проводили время. Да и ветераны расслабились. Что могло ожидать их здесь? Какие неприятности?
Поэтому нападение и вышло неожиданным. Кое-кто смог забаррикадироваться в домах и готовился дорого продать свою жизнь. Кто-то сразу пал под ударами мечей. Впрочем, дораканцы немедленно приступили к грабежу. Сам Ахрманзат во главе сотни своих верных людей быстро шел к центральному храмовому комплексу. Там неожиданно встретился большой отряд, ощетинившийся копьями. В центре стоял седой мужчина в дорогих одеждах, в блестящем панцире и золотой диадеме на голове. В руке он сжимал меч.
– Сдавайтесь! – вскричал Йездигерд, – вам не справиться с нашими людьми. Нам не нужны ваши жизни, нам нужны только драгоценности оракула!
– Проклятые святотатцы! Дети Аз! Демоны! Дети Ахримана! – ответил тот мужчина в ответ, – Да падет на ваши головы гнев Митры!
– Меня и вправду прозывают Ахрманзат! И мне не страшны твои проклятия, безумный старик! Меня много раз пытались убить, но я до сих пор жив! У меня нет врагов – я всех убил! Меня не сразил ни холод Арионовых островов, ни копья варваров Керандии, ни мечи пиратов Хирама Черного, ни копья посейдонских гиппатов. Я сражу и тебя, ежели ты не желаешь сдаться!
– Ты хвастун, но Митра покарает тебя! Ты скоро попадешь к своему отцу Ахриману! Нечего болтать, пусть говорят мечи.
Начался бой. Силы отряда Йедигерда были вроде больше, но противник попался опытным. Каждый из защитников оракула сразил едва ли не трех дораканцев. На счастье, до храмового комплекса добрался отряд Ахемена. Они тоже жаждали храмового золота.
Защитники были сметены. Седого в богатом одеянии загораживал молодой парень, также одетый в богатый доспех. Очевидно, это был его сын, лица были похожи, к тому же молодой столь усердно защищал старика. Но вот он уже повержен мечом Йездигерда. Сын Пакора остался один на один предводителем защитников, ударом меча поверг его наземь.
– Кто ты такой, сын Ахримана? – спросил седовласый, – интересно, кто меня сразил?
– Изволь, я – Йездигерд, сын Пакора, сына Кавада.
– Проклятие! Я и не знал, что ты жив. Твой отец казнил мою родню, ты моего сына и я умираю от твоей руки. Но откуда ты взялся?
– Не понимаю, тебя старик. Откуда ты знаешь моего отца? Ты из кхшатрских вельмож?
– Ха-ха! Ты убил своего дядю! Я – Готарз, сын Кавада, шахиншах. Помнишь меня?
– Значит, справедливость есть! Я отомщу тебе за все мучения! – Йездигер еще долго вонзал свой меч в тело шаха. Наконец он опомнился…